Ничего, нормальными выросли
Комплексное ПТСР глазами общества и жертв.
Феномен комплексного посттравматического стрессового расстройства (КПТСР) заключается в полярности восприятия. Специалистам всё еще трудно увидеть его в сочетании противоречивых симптомов, в то время как для пострадавших почти невозможна обратная задача – «развидеть» образы, наводняющие собою последующую жизнь. Многие российские психиатры, особенно получившие образование и базовые практические навыки на рубеже XX-XXI веков до сих пор не только отрицают существование КПТСР, но и вовсе ставят под сомнение значение пережитых психологических травм, перенесенных в детстве, считая детскую психику достаточно адаптивной. Представители общественности, в том числе известные писатели, журналисты и блогеры, заявляют о необходимости жесткого воспитания, с некоторой гордостью приводя в пример описания физического насилия и неглекта по отношению к себе в раннем возрасте. В результате люди с КПТСР не только не получают должной помощи, но часто испытывают вину за свое состояние и боятся в нем признаться.
Комплексное ПТСР – расстройство, развивающееся после контакта с событиями угрожающего или ужасающего характера, причем в отличие от причин формирования ПТСР они носят длительный или регулярно повторяющийся характер, а побег из них является крайне трудным или невозможным (пытки, рабство, геноцид, длительное насилие в семье, повторное детское сексуализированное или физическое насилие). Определение взято из Международной классификации болезней 11-го пересмотра, на данный момент не принятой в РФ. В МКБ-10, как мы знаем, нет диагноза КПТСР.
Между тем есть принципиальное отличие проявлений КПТСР от симптоматики неосложненного ПТСР: помимо тех же симптомов (флэшбэки, кошмары, избегание воспоминаний, постоянное ощущение угрозы), развиваются стойкие нарушения в аффективной сфере, самоидентификации и социальном функционировании. Жизнь превращается в бесконечные попытки выжить, несмотря на то, что выживать уже давно не нужно. «У меня есть чувство того, что я как будто бы самурай, то есть я должен просто выжить и победить любым способом. Это у меня есть и осталось», - так идентифицирует себя Андрей (все имена изменены), молодой человек, прошедший ребенком долгий путь семейного физического насилия и школьного буллинга. «В отношениях с мужчинами я понимала, что никого не люблю, брошу всех при малейшем непослушании, ударю первой», - рассказывает о своей жизненной позиции до начала терапии Наталья, выросшая в созависимой семье, жизнь в которой была выстроена вокруг агрессивного отца-алкоголика.
Очевидно, данная проблема требует особого терапевтического подхода, принципиально отличающегося от такового при неосложненном ПТСР и других психогениях. Но до сих пор адекватную помощь среди пострадавших получают единицы. Что же происходит с остальными, с теми сотнями и тысячами людей, одетыми в свою непрожитую боль как в отравленную мифическую тунику, намертво прилипшую к коже и беспрерывно заставляющую испытывать мучения? Чаще всего события развиваются по одному из трёх сценарных вариантов.
- Симптоматическое лечение. В более-менее больших городах, в принимающем обществе и при наличии некоторой психологической грамотности люди с КПТСР часто и охотно обращаются за помощью к специалистам. Однако многие жалобы при КПТСР неспецифичны, а симптоматика очень разнообразна. Биполярно-аффективное расстройство, пограничное расстройство личности, обсессивно-компульсивное расстройство, все виды зависимостей и депрессий – вот неполный перечень диагнозов, с которыми путают данное состояние чаще, чем через раз. И это ещё тот удачный случай, когда человеку удалось добраться до психиатра, а не тратить годы на лечение психосоматических симптомов у терапевта, невролога, эндокринолога и т. д. Именно так было с Марией: «Когда я поняла в подростковом возрасте, что у меня сильное напряжение, что оно вызывает разные телесные реакции, попробовала об этом поговорить с мамой. Она убедила меня, что я справлюсь со всем самостоятельно. Потом мне ставили ВСД и «слабую нервную систему». В поисках помощи я регулярно ходила к неврологам и психологам. Лекарства помогали не до конца и временно. Психологи не могли понять глубины проблемы».
- Отсутствие лечения, попытки самопомощи. Работа с КПТСР небыстрая и многоэтапная. Самопомощь в виде релаксационных техник и тематической литературы – один из важных её этапов. К сожалению, в связи с причинами, указанными выше, часто на нём всё и заканчивается. Но опасно не это, а то, что слово «самопомощь» очень многогранное, какие-то методики не универсальны, какие-то вовсе деструктивны. «Увлечение эзотерикой сделало только хуже, потому что в этих всевозможных учениях очень мало опоры на реальность и критичности. Медитации для меня теперь табу – через пару дней практики по 10-15 минут сразу выносит в дереализацию», - делится Мария личным опытом.
- Отсутствие лечения и осознания проблемы. Чаще всего на каком-то этапе жизни человек все-таки понимает, что случившаяся с ним комплексная травма – не норма, а чреда событий, в результате приведшая к тем психологическим проблемам, которые отмечаются в актуальном времени. Наблюдение за другими людьми и семьями, реакции друзей и коллег на рассказы о пережитом опыте – всё это заставляет обратить внимание на наличие следа тяжелого прошлого в относительно спокойном, но отвергаемом настоящем. Поняв, «кто виноват», мы не можем, следуя литературной логике, не задаться вопросом «что делать», а это уже первый этап на пути к исцелению.
Куда печальнее, когда проблема не осознается или вообще отрицается. Это может происходить, если, например, стоит внутренний запрет на эмоции и самоанализ, которые воспринимаются опасными в ситуации сосредоточения на достижении базовых жизненных потребностей. «У меня тогда даже опции такой не было – об этом думать и этим заниматься. У меня была опция только думать о том, как бы мне победить-то эту жизнь, в которой я живу», - вспоминает Андрей. А бывает, что мешает установка на виктимблейминг и сакрализацию поведения старших/родных, подкрепляемая извне (друзьями, родственниками, представителями власти). В такой ситуации человек просто запрещает себе называть вещи своими именами: «папа бывал жестковат», «отчим не мог не реагировать на мои короткие юбки, он же мужчина», «мама ежедневно уставала, зарабатывая деньги, и, естественно, расслаблялась с помощью алкоголя». Сказать как есть для таких людей – всё равно, что выругаться в церкви.
Чем может помочь каждый из нас?
Если вы психолог, психотерапевт или психиатр – изучайте КПТСР. Это правда «слепое пятно» в нашей медицине. «Посттравматическая настороженность» (термин, придуманный мною только что) должна присутствовать у каждого специалиста, так же как в хирургии всегда есть место «онкологической настороженности» (термин, существующий много лет). Задайте пару лишних вопросов, это может изменить взгляд на клиническую картину в корне.
Если вы знаете человека с КПТСР или что-то такое подозреваете – делайте то, что вы можете лучше всего. Поддержите, поделитесь мыслью, предложите литературу или специалистов, если что-то об этом знаете. Боже вас упаси от какого-либо давления.
Если вы сами этот человек, то я не считаю себя вправе что-то добавлять и просто выложу здесь в заключение слова своей бывшей клиентки Натальи (честное слово, я не подсказывала):
«Начинайте о себе заботиться, любить себя, быть себе опорой. Самое главное: у вас есть Вы и Вы очень сильный человек, на которого можно рассчитывать».
Цель этого текста – сделать проблему КПТСР чуть более видимой. Других целей у этого текста нет.
Я бесконечно благодарна за участие своим респондентам, проявившим терпение, честность и небезразличие в такой непростой теме.
Мария Шабалкина, психолог, психотерапевт
Кирилл Савинов